Зверята — Чарушин Е.И.
В рассказе описываются детеныши разных лесных зверей: волка, рыси, лисы и оленихи. Скоро они станут большими красавцами-зверями. А пока они играют и шалят, очаровательные, как любые малыши.
Волчишко
Жил в лесу волчишко с матерью. Ушла мать на охоту. Поймал волчишку человек, сунул в мешок и принёс в город. Посреди комнаты мешок положил.
Долго не шевелился мешок. Потом забарахтался в нем волчишко и вылез. В одну сторону посмотрел, испугался — человек сидит, на него смотрит.
В другую сторону посмотрел — чёрный кот фыркает, пыжится, самого себя вдвое толще, еле стоит. А рядом пёс, зубы скалит. Совсем забоялся волчишко, полез в мешок обратно, да не влезть, лежит пустой мешок на полу, как тряпка.
А кот пыжился, пыжился да как зашипит. Прыгнул на стол, блюдце свалил. Разбилось блюдце. Пёс залаял. Человек закричал громко:
— Ха! Ха! Ха! Ха!
Забился волчишко под кресло и там стал жить-дрожать. Кресло посреди комнаты стоит. Кот со спинки кресла вниз посматривает. Пёс вокруг кресла бегает. Человек в кресле сидит — дымит. А волчишко еле жив под креслом.
Ночью человек уснул, и пёс уснул, и кот защурился. Коты — они не спят, а только дремлют. Вылез волчишко осмотреться. Походил, походил, сел — завыл. Пёс залаял. Кот на стол прыгнул. Человек на кровати сел. Замахал руками, закричал.
Волчишко опять под кресло залез. Стал тихонечко там жить. Утром ушёл человек. Молока налил в плошку. Стали кот с собакой молоко лакать. Волчишко вылез из-под кресла, подполз к двери, а дверь-то открыта! Он из двери на лестницу, с лестницы на улицу, с улицы по мосту, с моста в поле. А за полем лес. Так и убежал волчишко.
Лесной котенок
На полянке ручеёк течёт. И трава кругом густая, разноцветная, от цветов разноцветная. Тут и пчёлы работают, и шмель гудит. А у сосенки, у трехлетки, что мне по колено ростом, толкунцы толкутся, комары. Всей кучей на одном месте подпрыгивают. А полянка-то маленькая, будто комнатка — шагов пять в ширину, десять в длину. Стеной вокруг смородина растёт, в смородине рябина, под рябиной опять малина. А дальше настоящий лес обступил поляну. Еловый лес.
Иду я с ружьём по лесу. Увидел эту гущину — малину, смородину, рябину — полез в кусты. Смотрю, а за кустами эта самая полянка. Ишь ты, как запряталась!
«А нет ли тут дичи?» — думаю.
Высматриваю потихоньку сквозь смородину и вижу: как раз посередке дичь ходит. Маленький, маленький котёночек ходит, большеголовый котёночек. Хвост короткий — не хвост, а хвостишко. Мордочка пучеглазая, глаза глупые. А ростом он с полкошки всего.
И грает себе котёночек. Схватил в рот длинную соломину, а сам упал на спину и задними ногами соломинку кверху подбрасывает. Задние-то ноги у него длинные, куда длиннее передних, а ступни у ног толстые, с подушечками. Надоела котёнку соломинка. За мухой погнался, потом цветок лапой ударил. Схватил цветок, пожевал и выплюнул, головои мотает, — горький, видно, цветок попал. Отплевался, отфыркался, посидел немного так, спокойненько, и вдруг тучу толкунцов-комаров заметил.
Подполз к ним, прыгнул и передние лапы врозь расставил, — видно, хотел всех комаров в охапку поймать. Да ни одного не поймал. А тут шмель попал на глаза. Подобрался котёнок и к шмелю, да как даст задней лапой по ромашке, на которой шмель сидел, и сшиб его наземь. Ловко орудует задней ногой. Как передней. Домашней кошке так не суметь. Сшиб он шмеля на землю, а потом как запищит, замяучит. Ужалил его шмель. Хотел было я ему помочь, яд выдавить, шмелиное жало вытащить. Да вдруг сообразил: нет, никак нельзя. И похолодел я весь со страху.
Не помню, как на ноги вскочил и бежать пустился. Что есть мочи от котенка удираю, только глаза заслоняю от веток. Яма на пути — я через яму. Куст — я через куст. И такая во мне прыть от страха, что рад бы одним махом через весь лес перепрыгнуть.
Бегу, скачу. Километра два, наверное, этак проскакал. Выбежал, наконец, на луг и упал в траву, — так прямо и грохнулся. Уж и ноги меня не держат, и сердце бьётся, колотится. Хорошо, думаю, что ноги от котёнка унёс.
Котёнок-то не простой был — это рысёнок был. Значит, и мать его недалеко где-то бродила. Пока он играл себе тихо-мирно на полянке, ловил мух да соломинки жевал, мать тоже своим делом занималась — охотилась. А как подал он голос, запищал, завопил, — тут уж рысь, конечно, к нему — на помощь, на выручку. И разорвала бы она меня в клочки, если бы я ей по дороге попался.
А ружьё у меня, как назло, самой мелкой дробью было заряжено — на рябчика, на мелкую дичь. Где уж тут с рысихой сладить! Рысиха- мать — с доброго волка.
Лисята
У охотника жили в комнате два маленьких лисенка. Это были шустрые и беспокойные зверьки. Днём они спали под кроватью, а к ночи просыпались и поднимали возню — носились по всей комнате до самого утра.
Так разыграются лисята, так расшалятся, что бегают по моему приятелю, как по полу, пока тот не прикрикнет на них. Эти лисята были настоящие ловкачи.
Раз! — и по занавеске взберётся лисенок прямо до самого верха.
Два! — он уже на высоком шкафу.
А вот и на комоде, а вот оба таскают друг друга за шиворот.
Как-то пришёл охотник со службы, а лисят нет. Стал он их искать … Заглянул на шкаф — на шкафу нет. Отодвинул комод — и там нет никого. И под стульями нет. И под кроватью нет. И тут мой приятель даже испугался. Видит — охотничий сапог, что лежал в углу, шевельнулся, поднялся, свалился набок.
И вдруг поскакал по полу. Так и скачет, перевертывается, подпрыгивает.
Что за чудо такое?
Подскочил сапог поближе. Глядит охотник — из сапога хвост высовывается. Схватил он лисёнка за хвост и вытащил из сапога; встряхнул сапог — и другой выскочил.
Вот какие ловкачи!
Олешки
Привезли в зоосад двух олешков. Маленьких, ростом с козу. Назывались они «мунджак» и родом были из Индии. У оленя рога с развилиной, а самка безрогая.
Глаза у обоих большие, чёрные и с ресницами, как у человека. Совсем людей не боялись олешки, тыкались холодными носами в руки — корм выпрашивали. И очень любили, когда у них за ушами чешут.
Однажды увидел я — занавешена их клетка брезентом, и брезент прибит гвоздями по бокам, чтобы народ его не отворачивал.
— Зачем, — спрашиваю, — завесили оленей
— Олениха объягнилась!
Ну, я не вытерпел, всё-таки посмотрел за брезент.
И увидел: два маленьких-маленьких, жёлтых с белыми пятнами олешка — не больше кошки ростом — стоят и на меня глазами и ушами наставились. Ножки — тонкие, вроде карандашей, передние в коленях сходятся, а у земли разошлись в стороны.
Лупоглазые, глупые олешки. Смотрели они, смотрели, испугались и повернулись ко мне задом. А олениха, всегда ласковая, вдруг бросилась на меня и стукнулась безрогим лбом о решётку.
Дол го я не был в зоосаду. Прихожу — в клетке не четверо, а трое. Вырос оленёнок, ростом с мать уже, рога шишками на лбу прорастают, а шкура всё ещё ребячья — жёлтая в белых пятнышках.
— А где же другой? — спрашиваю.
— А как сняли брезент с клетки, дал ему кто- то конфетку, он конфетку съел и к утру издох. Слабенький был олешек.
Потом я ещё раз зашёл в зоопарк и даже не узнал моего олененка. Он стал совсем такой же, как и его отец: и стройный, и гордый, и шкурка гладкая, и рожки с развилками.
Прочитано 3619 раз(а)
